Форум » Главный форум КВКУРЭ » Как я лежал в госпитале » Ответить
Как я лежал в госпитале
As on: Попал я тут в госпиталь. Дело десятое, чего, как и почему, но Андрей наш Ризен попросил не теряться и что-нибудь наваять для потехи публики. Что-то мне плел то ли про "Репортаж с петлей на шее", то ли про каку-то "Моабитскую тетрадь". Дескать уж на что были времена и то излавчивались... А уж со шприцом в сраке или шлангом там же - вроде как непростительно, оставить людей без такого "репортажа". Откуда у него такие знания и подробности... Хотел я было послать его (а может и послал... - склирос), да осекся и кое-што осталось... Или все-таки сказал ему про то, что в хохляндии клоуны дешевле... - не помню... Одним словом - выложу часть и гляну - надо ли продолжить это типа эссе - как я типа провел как бы лето... Эпиграф (честно говоря, он не нужен, но чтобы все как у людей...) : Человек – единственное животное, которому может быть скучно. Человек – единственное животное, которое может быть недовольно не условиями жизни, а самой жизнью Эрих Фромм Госпитальные хроники (02.10.07 - 16.10.07): (Случайные, бессистемные наблюдения и еще более беспорядочные записи их, со временем приобрели календарную весомость и исследовательскую значимость…) В приемном отделении (отдав документы для оформления): - А что, мать, невесты у вас в госпитале есть? Ей, судя по всему, были неизвестны известные слова дворника Тихона: «… Кому и кобыла невеста», поэтому она сразу понесла отсебятину: - У нас все есть. Есть врачи очень хорошие. - Врачи меня интересуют слабо. Я бы сказал – не интересуют вовсе. А вот врачихи.... - И врачихи есть очень хорошие. - А вот здесь помедленнее. Для меня хорошие и хорошенькие – пока еще разница. Они вообще хорошие, или для меня хорошие? - Ну это… - ...Как пойдет? - Да - Обнадежили… Значит есть шанс. - А справку мне потом дадут? - Какую? - Мне обещали, что или вылечат, или дадут справку – «Профессиональный импотент» - Дадут, не волнуйтесь… - А потом не прийдется через год к вам ложиться, чтобы подтвердить и продлить? - Не прийдется. Навечно дадим. Бессрочную. С печатью. Поместили «по блату» и сначала в реанимацию – она же «усиленная терапия». Везли из приемного отделения большую часть дороги на инвалидной коляске (в реанимацию же!). Зрелище для мощных, опытных кистей и людей со стальными нервами. Равнодушных не было. Швейк, даже с костылями и воинственными призывами – отдыхает и нервно курит в сторонке. Санитар не смог выволочь меня из лифта, пришлось без помпы прибыть в конечную точку маршрута. С помпой – только моя сумка. Зрелище впечатляющее – практически все двери открыты, многие из них стеклянные, везде лежат люди, которые, по виду, в самом деле нуждаются в «усиленной» терапии… В моей палате лежал восточного вида желтушный мужик с приоткрытым ртом среди седенькой бороденки и торчащей из под одеяла облезлой ступней, облепленный датчиками. На дистрофичном, просто детском бицепсе чернела манжета автоматического тонометра. Невольно глянул на монитор – жизнь в нем еще оставалась… Синусоидировала… В палате напротив сушила памперсы, приподняв одеяло и демонстрируя анемичные ноги в кровоподтеках, какая-то дама в возрасте, уже по-минимуму лет 30 еще назад потерявшем для меня всякий интерес и хоть какую-нибудь привлекательность… Показавшая мне кроватку сестричка замерла вопросительно. Я ей помог – вопросительно кивнул… - Вы что-нибудь хотели? - Да. Попа. Не в смысле – попа бы мне сейчас! – а в смысле исповедоваться и сделать распоряжения. - Какие? - Последние на этом свете. Вы, слышал (из фильмов и не совсем юридической литературы), можете исполнять обязанности нотариуса. Возьмите ручку и бумагу, если попа не дождусь… Хотя я некрещен… Нельзя, наверное, к нехристю-то… Сразу тогда возьмите. - Да ну Вас… - Уже в пути. … - Так, а этот девайс тут для того, чтобы я гадил в него? - Хи-хи… Да. - Мелковат. Еще и цвет зеленый. Не вдруг в него попадешь. А крышка не тяжелая? Сам смогу открыть? А есть тут альтернативное место? - Конечно. В конце коридора. Но Вам туда нельзя. - Оп-паньки! Под себя прикажете ходить? - Почему… Вот сюда, или с сопровождающим… - Не вопрос. Да и в самом деле – мне надо помогать. До половины еще могу сам удерживать, а потом все, сил нет… Руки мои, которыми столько сделано-переделано… - не те уже… Иногда даже стыдно за себя. Пойдем, дочка, подсобишь. Посмотрим, как у нас получится… - Э-э-э...я это… не пойду… - А кто пойдет? Он? - ткнул в сына гор. - У нас солдаты есть, санитары. - Вот спасибо. Чтобы последнее оборвали? Или обломили… - Как знаете… Охнуть не успел, беседуя с немало смущенным таким пациентом ординатором отделения, как пробил час обеда. Причем он от меня требовал (и добился таки) чтобы я при этом находился на кроватке. «У нас так принято». «А у меня принято – умереть стоя!..» Приволокли малопривлекательные продукты, прошедшие термическую обработку. Ни вкуса, ни консистенции, ни, я бы сказал, даже цвета – все какое-то похожее на моль… Пришлось согласиться, что все это очень мудро – весьма действенный способ повысить и укрепить мое жизнелюбие… Памятуя о том, что даже в детсадике после обеда был «тихий час», прилег и я – собрать волю в кулак, упорядочить впечатления и заняться аутотренингом. Примчалась медсестра с широко открытыми глазами и наклонилась надо мной, дураком. - Что, нравлюсь, дочка? Да я уже старый… Может и вонючий уже… Да и как здесь… Может… - Вы нажали… Подскочил – точно. В изголовье короб с неприлично большим количеством вмонтированных розеток и выключателей. Прямо напротив головы – «Вызов» - А-а, да, нажал, точно – вдруг синеть начну, а вас не дозовешься. Начнете там самцевать в полный рост, до умирающих ли… - Дозоветесь. Я на смене. Так что… - Когда это – «я на смене» мешало? О чем Вы… Меня «лечить» не надо, давно привит от чрезмерной доверчивости. Через минут пять снова прибегает, но смотрит уже спокойно – ??? - А-а-а, это Вы… Проверка связи. Один раз – не система. Проверяю функционирование… У Вас скотча нет? Или пластыря? - Вам зачем? - Заклеить эту клавишу. - Нельзя. - Как знаете… Мне приятно видеть, признаюсь, такую женскую готовность… - А это кто? Дезертир? – киваю на соседа - В каком смысле? - В прямом – не от армии ли, он тут, часом, откашивает? Наслушаются спецов домотканых, наржутся карбиду, а потом загибаются… - Не-а, другое… - Слава богу! Пронесло… А то я фигню было уже подумал… Подумывал из розетки эту штуку выдернуть... Чтоб уж окончательно он смог откосить. Принесла в коробочке розовую маленькую таблетку и стакан воды. - Что я должен сделать? Употребить? Кивает. - Так вот ты какая! - Кто? - «Таблетка №7»… - Барышня, а для Вас последнее желание – закон? - О чем это Вы опять? - О последнем желании умирающего. - Да ну Вас… - Я так и думал! Ничто не свято теперь… Ни традиций, ни совести... (прадалжение следует)
As on: Да-а... Есть люди в наших селеньях - 2 ночи... Даже не знаю, смог ли бы я так же... Хотя "сова". Порылся в памяти и не мог вспомнить, когда в последний раз читал что-то взахлеб, не глядя на часы... "Мы перестали называть детей Эрастами..." (с) А вот чему можно научиться на нашем форуме - лично для меня загадка. Именно научиться. ХЗ, чему тут научишься... Вот если только... Словом, один местный деятель, постоянно выступая от имени Справедливости, Истины, Совести (попутно называя чёрное белым), утверждает, что здесь все святое, высоконравственное и проч. и проч... (ну и сам колбасится в фокусе - типа благодаря мне тут так зашибись...) А другой, тоже ощутимо тяготеющий к подобной нравоучительной риторике, утверждает, что сталкиваясь с таким мощным пластом "настоящей" культуры, человек начинает дрочить. Он не уточнял, как именно - самозабвенно, или с ленцой, но тем не менее... Вот если этому тут научиться... Так, вроде, в любой подворотне тоже можно... Хотя то, что хоть "бесплатно" - радует. А еще то, что, оказывается - это возможно. Научиться. Счас же "рынок" повсюду... без бабла край...
As on: Пара на заканчевать на с публекациями на... Нашол тут истчо пра балезни и лечение: ...Когда Виктор Владимирович перед концом (наверняка сыщутся рафинированные стилисты и прочие эксперты от литературоведения и сладкоречия, которые начнут утверждать, что фраза «перед концом службы» звучит просторечно и обиходно, содержа к тому же метафизический намек с явственными фаллическими очертаниями, но герой этого рассказика был категоричен: «Конец, и только конец! Он и делу венец, и … вообще всему голова!») службы замыслил уволиться по состоянию здоровья (ибо других вариантов не было), в иркутском госпитале его по первым диагнозам направили в хирургическое отделение. Уже имелся печальный опыт общения с этими лекарями, по-мичурински совершенствующими божье творение, рождающее обоснованные опасения – как бы они, зарвавшись, чего не упростили или даже неожиданно улучшили в далеко не самой плохой редакции Homы Sapiensa. Первый день пребывания в странноприимном доме вполне устроил и даже породил некоторые надежды на необременительность своего углубленного обследования, если не считать нарочитых притязаний старшей медсестры отделения с физиологическим подтекстом, с которой описываемый больной находился приблизительно в одной весовой категории (если та «чуть-чуть» сгонит). Предложенная палата была укомплектована курсантами ИВВИАУ, которые весь день и тем более вечер где-то шарахались с целью снискать медсестер побойчее и подоступнее, а у старого солдата Асона, который давно забыл уже слова любви, были свой телевизор и книжки… Но пришедший на следующий день начальник отделения затребовал под свои вышестоящие очи нового пациента и сразу повелел со спортивной формы перейти на казенную пижаму (по чьему-то капризу они были исключительно 50/3 – можете себе представить, как в ней выглядел человек 191/97… Хоть за деньги показывай… Если бы сразу послали побираться в такой экипировке, то нынешние олигархи ему бы сейчас наверняка за пивом бегали), ввиду того, что выгуливание в спортивной одежде и с такой рожей непременно закончится прямо противоположным замышляемому, и тут же волюнтаристски перевел его в палату для старших офицеров, невзирая на протесты и активное сопротивление Виктора Владимировича. Знакомство с новой палатой, точнее ее обитателями, ощутимо удручило хронического жизнелюба Виктора Владимировича – один из 3-х обитателей постоянно лежал, периодически напоминая о себе отборными матами, перемежаемыми стонами, когда он «здравствовал», и протяжными подвываниями, когда спал, точнее дремал в кроватке, внешне напоминающей детскую, если бы не висящие на растяжках и противовесах загипсованные конечности. Другой был значительно бойчее – раз в день совершал с помощью костылей и ненормативной лексики зачетный поход в отхожее место для облегчения «по-взрослому», третий, хоть и передвигался без помощи каталок и носилок, но на него без слез смотреть тоже было нельзя, даже в состоянии покоя. Это зрелище, которое равнодушно могут наблюдать лишь паталогоанатомы и санитары морга, так опечалило нашего героя, что он, не в силах перебороть отрицательные эмоции, тут же переоделся и ушел на прогулку в город, а возвращаясь купил на рынке соблазнительно пахнущей закуси (даже через пакет) и 20,7л очень приличной водки АО «Кедр». На подозрительно недоуменный вопрос сопалатников: «Зачем?!», Виктор Владимирович отстраненно и сухо-официально ответил: «Прописаться. И справить новоселье. Не мной заведено, не мне отменять». Вызывающе аппетитный вид вмах запотевших бутылок не мог долго переноситься военными людьми безнаказанно: однозначно лежачий, а именно на него ориентировались более лабильные остальные, демонстрируя ясно читаемую внутреннюю и внешнюю готовность к конструктивному сотрудничеству, после весьма непродолжительных раздумий на темы добра и зла, а также их дозировки, превращающих одно в другое, решительно махнул рукой на официальную медицину, в действенности которой он сейчас усомнился. И попросил его «люлю» немедля подкатить к импровизированной самобранке, а ходячих вытащить из окна его припасы, к которым он не имел до сего интереса. Дальнейшее довольно тривиально и малозанимательно. Глупо говорить, что застолье продолжалось до последней капли водки. …Проснувшись, Виктор Владимирович узрил слабым еще взором на своей тумбочке ворох тысячных бумажек (были тогда такие в ходу) и с обидой заметил, что де он от чистого сердца и в соответствии с неписанным законом, а не… Но его тут же остановили и каким-то особым тоном заявили, что обидеть-то как раз никто и не хочет, боже упаси – это была первая ночь, которую эти бедолаги проспали до утра, даже не ведая, сколько раз за ночь приходили медсестры и что они там кололи в филейные места, да и кололи ли… Так что не взыщи, мил человек, и будь любезен к ужину доставить ровно столько же, сколько было вчера. Доза апробированная. Не обижай убогих, слабых и нуждающихся… Никто, пожалуй не поверит, что столь счастливо найденная сильная альтернатива официальной медицине с ее клизьмами, порошками, уколами, рентгеном и полостными операциями, редко добавляющими людям здоровья, как бы не сказать еще определенней, не стала ежевечерним обязательным ритуалом. И правильно сделает. Вот только Виктор Владимирович от такого непривычного образа жизни к выписке имел цвет лица как у дорожного рабочего в конце лета. А ведь когда поступал туда, так просто зверь был: все лето ездил на службу на спортивном велике (готовился к футбольному сезону), а это верст 60 будет… Так еще и играл, плавал… После госпиталя пришлось недели 2 восстанавливать форму. Следует таки сделать небольшое отступление и пояснить, что у Виктора Владимировича давние счеты с медициной и он, невзирая на приличное в целом здоровье, имеет значительный опыт госпитализаций в стационары различных ведомств и населенных пунктов, что дает ему право на публичное изложение некоторых взглядов и обобщений по затронутой тематике. Можно взять на себя смелость и утверждать, что эти госпитализации заметного следа на духовное развитие и физическое здоровье не оказали. Отсутствие сколько-нибудь существенного влияния можно объяснить тем, что обстановка, лечебные методики и больничное окружение в большинстве случаев не нацелены на духовный рост больного, а благотворное влияние стационаров на функционирование разнообразных систем и органов можно оценить как фрагментарное и малоизученное. Целостное, обобщающее ощущение заключается в том, что одни должны выздороветь невзирая на любые усилия медицины, а другие – нет, так как они абсолютно также, практически не обращая внимание ни на суперлекарства, ни на современнейшую аппаратуру, витаминные клизмы и идеальный уход, прямой наводкой, сохраняя набранную скорость, двигаются на кладбище. Единственно несомненный плюс от лежания в стационарах, который вряд ли будут оспаривать даже признанные авторитеты, номинирующиеся на звание «Заслуженный больной России» - это возможность беззаботно отдохнуть от собачьей жизни, просто отлежаться, по-новому взглянуть на суетность бытия, переоценить свое место в истории, устать от безмятежности и праздности, ощутить интерес к полнокровной жизни, разрушающей здоровье и ведущей опять в лазаретные койки. К врачам и иным специалистам по болезням Виктор Владимирович по доброй воле не обращался из объяснимой боязни получить новые сведения о себе, особенно сенсационного характера, чурался общения с ними и, под различными предлогами избегал периодических осмотров и диспансеризаций. А те немногочисленные примеры, когда он не мог отвертеться, давали ему повод думать, что он был совершенно прав, избегая этих бестолковых людей, равнодушных к другим людям, да еще и, как правило, вздорных. Так например, на одном из периодических осмотров, которое для скорости, в силу пустой формальности процесса (это уже на старших курсах было), проводилось прямо в ленкомнате казармы, Виктору Владимировичу предложили раздеться. Чтобы не попасть в глупое положение, он предусмотрительно решил уточнить – раздеться полностью, или частично? На это получил ответ, что вполне достаточно «до пояса», после чего быстро снял штаны и спустил трусы, что было сделать много проще и быстрее, чем если бы он начал обнажаться сверху. Но широко представленная разнообразными, обоего пола специалистами комиссия, не стала интересоваться физическим развитием, состоянием кожных покровов и возможными жалобами, задавать стандартные вопросы, а проявила полное равнодушие к здоровью воина, попросив его сразу же одеться. Хотя некоторые заулыбались, что явно свидетельствовало обследуемому - специалисты довольны его медицинским состоянием и физической готовностью к отражению любой агрессии. Но в целом, Виктора Владимировича задело такое пренебрежительное отношение к своей персоне, тем более что он доподлинно знал, что других однокурсников достаточно заинтересованно о многом расспрашивали (Миша Сидоров даже вышел от них довольно удрученным), чего-то там щупали, меряли, заглядывали, хотя все их знали как совершенно здоровых людей, и понятно, что он не мог не поинтересоваться, будут ли они его осматривать. На что получил равнодушный ответ, который задел еще больше – что де они «уже все видели». В довершение всего, зачем-то наговорили невесть чего Мирону, а это в итоге привело к выслушиванию незаслуженных упреков и ругани от него. А за что? Как тут не проникнуться скептицизмом к медицине в целом и ее представителям… Да и Мирон хорош – нет, чтобы выяснить – чего, как, да разобраться, сразу обзываться начал… Хотя в принципе, Виктор Владимирович признавал за медициной необъяснимую и удивительную силу – к примеру: никакие доводы и аргументы, даже такие, которые обеспечили бы 100% солидарное и дружное голосование разношерстной и разномастной ООН, не могли освободить от кросса, а жалкая справка из санчасти на газетной бумаге и с невнятным треугольным штампом – легко и свободно… Или: много ли людей могут позволить запросто предложить президенту России или его супружнице снять штаны и потом с неподдельным интересом разглядывать монаршьи гениталии, а то и рыться в них, перебирать, конспектировать виденное, замерять… Именно это почтение к любым медицинским справкам и документам, имеющих почти абсолютную силу, практически любых командиров и начальников, не единожды толкало Виктора Владимировича на неблаговидные поступки и откровенное мошенничество с документами и заключениями медицинского толка... P.S. Ну и напоследок: - Вы страдаете половыми извращениями ? - Что вы, доктор, я ими наслаждаюсь!
полная версия страницы